Интервью генерального директора ООО ТМ «КИТЕЖ» Александра Иванова для журнала «Благоукраситель»

— Александр Юрьевич, на каких видах работ специализируется предприятие «Китеж»? — Мы выполняем достаточно широкий спектр работ. У нас имеются и проектные мощности, и лепная мастерская, и свои художественный, отделочный цеха — позолотчики, иконописцы, художники. Проектная мастерская выполняет реставрационное проектирование для храмов. Работаем мы и над светскими объектами.

— Расскажите, пожалуйста, о новой технологии создания белокаменных интерьеров, разработанной вашей компанией. — Речь идет о литых иконостасах и деталях внутреннего убранства храма. Литой иконостас — аналог белокаменного. Но мы стараемся сделать его доступным по цене и для небогатых приходов. Заказать «византийский» мраморный иконостас многим просто не по карману — так же, как и сделать иконостас из белого камня. Сейчас мы патентуем композитный материал, по внешнему виду не отличающийся от белого камня. По техническим характеристикам он аналогичен мрамору, но при этом стоимость работ оказывается на несколько порядков ниже. Сравните: или мастер вырезает капитель из мрамора, либо лепит ее вручную — или я лью сразу несколько экземпляров этой капители — столько, сколько требуется для иконостаса. Если интерес к литым иконостасам будет достаточно велик — можно будет создавать их по принципу «конструктора»: на основе каких-то элементов. Если делать целую серию иконостасов, пользуясь одними и теми же формами (которые можно компоновать по-разному) — удешевление будет весьма существенное. Литой «камень» пожаробезопасен, имеет высокую плотность, влагостоек: лежа в воде, этот материал поглощает не более 0,2% влаги.

— И долговечен? — Да, литые иконостасы показывают прекрасную устойчивость, причем, что замечательно — и в сырых, не отапливаемых храмах, где дерево рассыхается. На наш взгляд, у этой технологии — большое будущее. Мы получили на данную разработку, ее применение в обустройстве храмов, благословение Святейшего Патриарха. Этой программой заинтересовалось Русско-Афонское общество. Оно оказало нам очень большую и разностороннюю поддержку, за что я от души благодарю этих людей.

— Вы уже применили технологию каменного литья в каком-либо храме? — Да. Например, мы делали домовый храм Всех Святых в Земле Российской Просиявших в Синодальной резиденции Святейшего Патриарха. Он оформлен необычным образом. Композиция легкая, ажурная, с большим количеством света. Основой является византийское и русское белокаменное зодчество. Это — единственный храм, оформленный в таком ключе. К сожалению, мы не можем опубликовать фотографию данной работы, так как резиденция Святейшего Патриарха — его дом, на публикацию нужно испрашивать особое благословение Его Святейшества. Так вот, на примере интерьера храма Всех Святых мы убедились, что стоимость работ по обустройству белокаменного интерьера не превышает стоимости росписи такой же площади. Материалы по этой работе все желающие могут посмотреть у нас в офисе.

— А в чем преимущество белокаменного декора перед росписью? — Часто бывает, что помещение храма не велико, света с улицы проходит мало из-за небольших окошек. Роспись в таком пространстве нередко дает ощущение темноты, что совсем не канонично, ведь Бог — это Свет. Курируя по поручению Святейшего Патриарха один проект в Сирии, я познакомился с раннехристианским зодчеством, и могу утверждать, что основная доминанта там — свет. Храм должен быть светлым. Темнота создает ощущение подавленности. Полумрак, возникающий при слишком интенсивной росписи, можно компенсировать большим количеством золота льющегося со стен — но на то, чтобы золотить фона по всему пространству храма, часто тоже не хватает средств. И получается, что в храме нет ни дневного света, ни золота, символизирующего Фаворское сияние. Это — достаточно серьезная проблема для многих храмов.

— Вы упоминали, что у Вас работают иконописцы. В какой манере пишете? — Наша живописная мастерская по большей части работает в двух направлениях: академическое письмо и традиционная иконопись XVI столетия. Так как мы работаем в реставрации, довольно часто приходится восстанавливать храмы XIX — начала XX века.

— А нет ли у ваших живописцев каких-то интересных разработок, изобретений? — У нас отработана технология создания писаных икон, которые, находясь на наружных стенах зданий в суровом российском климате, десятилетиями не требуют подновления. Такие иконы не страдают, и находясь во влажных помещениях. Тем временем, образа, написанные на досках темперой или масляной краской, сильно подвержены воздействию окружающей среды. Если такие иконы поместить на улице — доски лопаются, происходит расслоение краски. При наших перепадах температур необходимо искать технологические решения этой проблемы — ведь многие храмы хотят видеть на своих фасадах настоящие иконы. Конечно, лучше всего тут подходит мозаика — так как она создается из материалов, прошедших обработку температурой около 1000 градусов — они практически вечные. Но мозаичные работы достаточно дорого стоят, и не все храмы могут позволить их себе, тогда как цена росписи более приемлема.

— Как создаются такие «погодостойкие» иконы? — Специальная основа, особые краски. Основанием для образов служат 5—7-миллиметровые щиты — такие используются и в кораблестроении. На них специальными грунтами и красками выполняется живопись. Процесс этот весьма сложен, потому что такие краски достаточно трудны для письма.

— А чем занимается отделочный цех предприятия «Китеж»? — Он выполняет позолотные работы, причем, на самом высоком уровне. Наши мастера и в Кремле работали, в том числе — выполняли работы лично для Патриарха и Президента. Также мы создаем имитацию мрамора, различных камней на поверхности стен — это значительно дешевле, чем заказывать настоящий камень, и позволяет создать целостный интерьер — ведь зачастую нелегко подобрать материал нужного цвета. Такая роспись по камню делалась еще в Византии.

— Фактически, у вас можно заказать проектирование и полное обустройство храма? — Мы можем выполнять и функции генподрядчика, генпроектировщика. Как правило, если мы разрабатываем проект — то и ведем работы от начала до конца. В рамках подразделений «Китежа» выполняются практически все виды работ — на процессы, которые у нас не выполняются, мы размещаем заказы на других предприятиях. Например, мы не делаем витражей, но эскизы их наше архитектурное бюро выполняет. Наши лепщики создают уникальные восковые модели для литья. Также мы можем делать и флорентийскую мозаику — но для удешевления процесса размещаем заказ на материалы на крупных заводах, находящихся в регионах — при этом сами подбираем камни, контролируем весь процесс и результат.

— Кажется, одна из основных задач, которые вы ставите перед собой, — помочь и небогатым приходам достойно обустроить свой храм? — Да. Часто настоятели хотят видеть в своих храмах нетиповые вещи. Православная традиция подразумевает с одной стороны каноничность, а с другой — творческий подход. Церкви у нас не «штампуются». Это было бы неприятно — если б один вид храма повторялся снова и снова. А сейчас из-за нехватки средств нередко встречается такое упрощение: иконы, целые иконостасы, похожие, как две капли воды. Крупные комбинаты создают типовые изделия. А мы стараемся найти грань между ценой и качеством работы, которая позволила бы и при небольших средствах сделать храм непохожим на другие. Уже на стадии проектирования мы учитываем потенциальные возможности заказчика и стараемся вписаться в имеющийся бюджет. И у нас это получается.

— Расскажите о наиболее значимых ваших работах. — В Богоявленском Елоховском кафедральном соборе мы делали полную реконструкцию алтарной части — впрочем, это было уже давно. Обустраивали две резиденции Святейшего Патриарха. Сейчас сдаем работы в храме Святителя Николая в Прозорово — это церковь в бывшем имении Прозоровских, там венчался Суворов — недалеко от Москвы. Каждый проект для нас значим, не значимых просто нет — даже в небольшую работу мы вкладываем душу. Даже если объект совсем небольшой, у заказчиков не хватает денег — стараемся найти какие-то варианты решения проблемы. Так, мы работали над часовней в ГУБОБ (Генеральное управление по борьбе с бандитизмом), и ситуация сложилась просто уникальная: не было денег на мозаику над входом. Мы сделали детализованный эскиз мозаики, заказали его печать как уличного баннера, вмонтировали в нишу — и до сих пор, уже несколько лет, он выглядит, как настоящая мозаика. Очень плотно, как я уже упоминал, мы работаем с Русско-Афонским обществом. Сейчас мы проектируем восстановление могилы Пожарского, которая находится в Суздале. Собираемся восстановить ее по старым эскизам.

— В вашем коллективе работают, главным образом, опытные мастера? — Много у нас и опытных мастеров, коллектив очень профессиональный. У всех сотрудников высшее образование. Коллектив у нас по возрастной категории смешанный. Очень большое внимание уделяем молодежи. Многие молодые люди работают у нас, потому что здесь интересно. Немало у нас и опытных мастеров, коллектив очень профессиональный. У всех сотрудников высшее образование. Мы живем своей работой, а не просто зарабатываем деньги. А если у нас получается тем, что для нас интересно, еще и семьи кормить — это вообще замечательно.

— «Китежу» свойственно создавать укорененные в традиции объекты, пользуясь при этом новыми технологиями. Не стараетесь ли вы вывести это направление на более глобальный уровень, за рамки предприятия? — Да, нашей компанией разрабатывается современный национальный стиль в архитектуре и, соответственно, в примыкающих к ней областях. В этих разработках заинтересовано правительство нашей страны, так как в настоящее время в России (если говорить о светских объектах) строятся в основном безликие здания, не имеющие национальной окраски. Мы являемся той творческой лабораторией, в который разрабатывается национальный стиль. Сейчас это рассматривается на самом высоком уровне — вплоть до включения в программы национального значения. Речь идет о строительстве гостиниц по Золотому кольцу, о возведении по нашим проектам зданий в монастырях и на примыкающих к местам исторической застройки территориях. Существует достаточно много проектов, мне не хотелось бы говорить о них, забегая вперед — придет время, и, я надеюсь, все о них узнают.

— Некоторые говорят, что храмы надо строить, пользуясь исключительно старинными способами работы... — Да, такой формализм встречается. Говорят: «есть старые технологии, по ним надо писать. По ним надо строить». В этом есть какая-то правда преемственности. Но все же — каждое время выдвигает свои требования, хотим мы этого или нет. Сейчас даже состав воздуха изменился. Вы знаете, почему на Храме Христа Спасителя скульптуры сделали литыми, а не мраморными, как было до его уничтожения? Главным образом — из-за того, что мрамор в Москве просто разрушается — не выдерживает московского воздуха. Можно все сделать по древним методикам — но стоять это, к сожалению, не будет. Сейчас есть совершенно уникальные технологии. Другое дело — все должно быть в духе нашей культуры, технологии не должны довлеть над содержанием. Технология — это инструмент, «отвертка». Есть ли разница, какой отверткой закрутить болт — был бы результат! Например, некоторые иконописцы говорят, что иконы надо покрывать исключительно олифой. Но она темнеет, образа становятся черными. В древности другого лака просто не было. А сейчас существуют прозрачные лаки, которые дышат и, конечно, не темнеют. Кстати, все древние иконы, которые мы видим в музеях, были расчищены при реставрации (до этого они выглядели как черные доски), олифу с них сняли. Так зачем покрывать новописанные образа олифой, если ясно, что они потемнеют? Так что, по-моему, надо более трезво подходить к технологическим цепочкам. Наши предки всегда действовали, исходя из здравого смысла. Архитектура — это, прежде всего, здравый смысл. Почему в храмах были маленькие окна? — Да потому что стекол не было, бычьими пузырями затягивали окна. Значит, сегодня окна надо делать большими, чтобы было много света. Да, стилистику, религиозную символику надо сохранять — и все же, новопостроенный храм должен быть новым. Традиция должна развиваться. Возьмем для примера ту же Византию: мозаика периода расцвета очень отличается от более древней. Нельзя постоянно смотреть назад — иначе получится однобокость. Вектор нашего развития, наших мыслей должен быть позитивным — направленным в будущее. Конечно, мы обращаемся к прошлому — но для того, чтобы строить будущее, чтобы завтра жить. Должен быть оптимизм.